Экс-кандидатка на двух прошедших президентских выборах Анна Канопацкая неожиданно попала в Комиссию по возвращению уехавших. Причем включил ее туда лично Александр Лукашенко. В то же время когда-то представительницу оппозиционной партии продолжают приглашают на приемы в западные посольства. Зачем она Лукашенко и кем ее видят западные дипломаты? Может ли Канопацкая стать медиатором между властями и оппозицией? Об этом в новом выпуске нашего шоу «Как это понимать» рассуждает политический аналитик Артем Шрайбман.
«Попытка легитимизации комиссии»
— Анна Канопацкая недавно снова попала на первые полосы СМИ, потому что вошла в комиссию по возвращению уехавших. Зачем она потребовалась режиму?
— Потому что эту комиссию изначально задумывали как место, где кроме чиновников, силовиков, пропагандистов, идеологов и других государевых провластных людей будет еще такая оппозиционная фракция. Там есть Юрий Воскресенский. Видимо, его одного мало. Может быть, он уже в понимании власти не совсем оппозиция, и поэтому нужно еще кого-то, чтобы сделать разбирательство в этой комиссии максимально инклюзивным. Видите, у нас и «ваши» есть.
Поэтому я здесь вижу такую попытку легитимизации этой комиссии. Показать, что она не только из «наших» состоит. Соответственно, [обращения] всех рассмотрят справедливо. Может быть, там даже будут говорить: «Вы за Канопацкую голосовали когда-то? Приходите, вот ваш кандидат у нас будет в комиссии».
Для самой Канопацкой это, видимо, гарантия, что ее не будут считать нелояльной, потому что все-таки у нее есть оппозиционный бэкграунд — она состояла в ОГП (Объединенная гражданская партия). Когда была в парламенте, неприятные для власти вещи озвучивала. Я думаю, вполне могут быть в беларусском руководстве и спецслужбах люди, которые не доверяют ей, учитывая ее правоцентристские взгляды и требование освобождать политзаключенных, с которым она шла на последние выборы. И в ситуации, когда к тебе обращаются из администрации [Лукашенко], у тебя есть два выбора: ты либо идешь, куда тебя зовут, либо начинаешь увиливать и, тем самым, даешь почву для подозрений в своей неблагонадежности.
Но мы видим, что, например, Татьяну Короткевич (кандидатка в президенты в 2015 году и сопредседательница движения «Говори правду». — Прим. ред.) не привлекли ни к выборам, ни к комиссии, ни к другой пропаганде. Видимо, есть люди, которые отказываются. Судя по всему, Канопацкая не хотела попасть в опалу по ту сторону условно системных политиков.
«Думаю, что ее не рассматривают как самостоятельную фигуру»
— Канопацкая, если проанализировать ее активность только за 2025 год, уже побывала на приемах, например, в посольстве Швейцарии, в посольстве Франции по случаю Дня взятия Бастилии. Поучаствовала в мероприятии, организованном посольством Великобритании. Как ты думаешь, может ли режим, например, использовать ее и как посредника, который вращается одновременно и в беларусских, и в западных кругах?
— Думаю, что ее не рассматривают как самостоятельную фигуру. Или такую фигуру, которой можно доверять. У посредника должна быть автономия. Это же то, с чем борется Лукашенко на международной арене: если ты выглядишь пешкой Путина, то тебе сложно стать медиатором между ним и кем-то.
Похожая история и с Канопацкой, но на микроуровне. Оппонентами, которых она оскорбляла годами, она не воспринимается как достойная доверия фигура. При желании таких посредников можно найти из менее токсичных персонажей. Можно вспомнить ту же Татьяну Короткевич, Андрея Дмитриева, найти кандидатов и среди демократического движения в изгнании. В принципе, можно из людей, не успевших запятнать себя, сформировать такой переговорный канал. Было бы желание. Его я пока не вижу.
Для переговоров с Западом [власти] такие люди не нужны, потому что есть прямая коммуникация. Поэтому ее функция, мне кажется, больше пропагандистская.
— Зачем Канопацкую приглашают на мероприятия в западные посольства? Кого в ней видят там: оппозиционерку или умеренную сторонницу режима?
— Я не могу отвечать за всех, но понимая, как работает дипломатия в Беларуси, могу сказать: это не то поле, где можно выбирать из огромного числа людей кристально чистых с точки зрения репутации. Раньше, когда мы были в Беларуси, на приемах можно было увидеть чиновников рядом с оппозиционерами, бизнесменов, политиков с разных сторон, журналистов. Сегодня ты не будешь звать пропагандистов из государственных СМИ, а должен выбирать из тех, кто не принадлежат напрямую государству. То же самое с политиками. Ты не можешь позвать людей, которые под санкциями твоей страны. Но хоть кого-то из политического поля ты должен пригласить. У тебя есть еще не выехавшие из страны оппозиционеры. Не все активно участвовали в событиях двадцатого года, не все подверглись репрессиям. Кто-то уже успел выйти из тюрьмы, как Андрей Дмитриев. Их приглашают.
По моим разговорам с западными дипломатами, работающими в Беларуси, ни у кого нет сомнений в отношении того, кто такая Анна Канопацкая и какую сторону она представляет. Но дипломатический этикет — более широкая материя, чем личные вкусы. В отношении Канопацкой нет решений западных органов о том, что ее надо вносить в санкционные списки, что она пропагандистка режима и так далее. Она во время выборов все-таки говорила правильные слова, призывала помиловать политзаключенных. И поэтому, думаю, для некоторых посольств, для дипломатов, Канопацкая находится в серой зоне, из которой они еще могут позволить себе приглашать гостей на такие приемы.
