Офис Светланы Тихановской представил США идею международного круглого стола для переговоров с Александром Лукашенко, чтобы найти мирный выход из затяжного политического кризиса. Предложение даже передали лично заместителю министра иностранных дел Беларуси. Пока одни сторонники демократических сил поддерживают эту инициативу, другие, как, например, Валерий Ковалевский, называют ее провокацией. Разбираемся, что такое круглый стол в политике, как это сработало в соседней Польше и каковы шансы на него в современной Беларуси.
Круглый стол и его роль в польской истории
Круглый стол как политический метод впервые появился в мифах о короле Артуре, легендарном правителе Британии. Впервые он упоминается в произведении, написанном в 1155-м. Там рассказывается, что Артур приказал сделать круглый стол, чтобы ни один из его баронов не мог претендовать на первенство перед другими.
В ХХ веке этот термин приобрел современное значение — возможность на равных обсудить какой-либо важный вопрос. Например, конференция в формате «круглый стол» проводилась в 1930—1932 годах в Лондоне, чтобы обсудить будущую конституцию Индии.
Однако самым известным примером, когда это словосочетание было реализовано на практике, стали события в соседней с нами Польше. Знаменитый круглый стол в этой стране проходил с февраля по апрель 1989 года. В нем участвовали власть в лице правящей Польской объединенной рабочей партии (ПОРП) вместе с партиями-сателлитами и оппозиция — популярный в стране профсоюз «Солидарность». Первоначально эти результаты казались скромными, но в конце концов привели к падению социалистического режима и установлению в Польше стойкой демократии.
Так, по итогам круглого стола в стране было решено ввести институт президентства (на ближайшие шесть лет пост зарезервировали за Войцехом Ярузельским, главой ПОРП). Парламент становился двухпалатным. Верхнюю палату — сенат — должны были целиком избрать на альтернативной основе. В нижнюю палату должны были выбрать лишь 35% депутатов, остальные мандаты были зарезервированы для членов ПОРП и партий-сателлитов. Профсоюзу «Солидарность» вернули легальный статус, предоставили еженедельную получасовую программу на телевидении и доступ к печати.
Выборы состоялись в июне того же года. Результаты оказались не теми, которые ожидали власти: практически на все свободные места в парламенте были избраны оппозиционные кандидаты от «Солидарности». Это показало полное отсутствие популярности правящей партии, что лишило ее легитимности в глазах народа и политиков. При формировании правительства партии-сателлиты перешли на сторону «Солидарности», а ее представитель Тадеуш Мазовецкий стал премьером.
В декабре 1989-го были приняты поправки к Конституции, по которым Польша вместо социалистического стала правовым демократическим государством. В январе 1990 года ПОРП самораспустилась. В этих условиях Ярузельский согласился на проведение свободных президентских выборов и не стал выдвигать на них свою кандидатуру. В декабре 1990-го президентом страны стал глава «Солидарности» Лех Валенса.
Сперва остановка репрессий, затем переговоры
По словам Дениса Кучинского, Офис Тихановской настаивает на выполнении минимальных условий для старта круглого стола. Это прекращение репрессий: остановка политически мотивированных задержаний и судов, свобода для политических заключенных.
Несомненно, это условие необходимо — иначе сложно представить себе переговоры. Но как было в Польше?
Там круглый стол действительно проводили после остановки репрессивной машины. Но к реализации этого условия страна шла несколько лет. В 1983 году было отменено военное положение (его ввели в 1981-м, при этом разгромив «Солидарность»), в 1984-м власти отказались от демонстративного суда над лидерами профсоюза. Амнистия политзаключенных прошла летом 1986-го. Важно, что все это произошло еще задолго до того, как возникла идея круглого стола.
В Беларуси же на момент публикации этого текста 1182 политзаключенных, репрессии продолжаются, и не похоже, чтобы власти собирались их прекращать.
Быть в стране и быть готовым к диалогу
Денис Кучинский подчеркнул, что без участия Тихановской, ее Офиса, Переходного кабинета, Координационного совета и гражданского общества любой переговорный формат не будет легитимным.
Это логично, ведь Тихановская остается общепризнанным лидером демократических сил, обладает авторитетом как среди их сторонников, так и на международной арене, поскольку наиболее вероятно, что именно она стала бы президентом Беларуси в 2020 году. По подсчетам платформы «Голос», Тихановская тогда набрала минимум 3 млн голосов и, вероятно, победила бы, если бы не организованная Лукашенко фальсификация выборов. Сегодня она наиболее легитимный представитель демократической части беларусского общества, и представить серьезные переговоры без нее невозможно.
В Польше в восьмидесятых таким представителем был Лех Валенса, но между той ситуацией и Беларусью есть существенное отличие. Ключевые лидеры «Солидарности», в том числе Валенса, находились внутри страны, а не в эмиграции. Почему это важно?
Даже внутри Политбюро, высшего коллективного органа ПОРП, новая политическая линия не пользовалась полной поддержкой, а сам факт переговоров главы МВД Чеслава Кищака с Лехом Валенсой шокировал партийный аппарат. Ярузельский вывел из Политбюро шесть человек, выступавших против нового курса, а затем шантажировал соратников своей отставкой. В конце концов он смог продавить свою линию и получил согласие Центрального комитета ПОРП на проведение переговоров.
Ключевым здесь было то, что коммунистические власти, организуя этот процесс дома, были уверены, что будут выступать с позиции силы. Не менее важно, что обе стороны находились в одном государстве и попросту ничего не мешало им встретиться лицом к лицу.
А как провести беларусский круглый стол? Команда Тихановской в сегодняшних условиях не рискнет приехать в Беларусь, опасаясь обмана со стороны властей и ареста. Комфортная для Лукашенко Россия тоже не может стать площадкой: риски ареста оппозиционеров там такие же, да и кто будет звать в посредники страну, которая ведет агрессивную войну против своего соседа. Сам Лукашенко тоже вряд ли поедет на Запад, ведь там существует гипотетическая вероятность его задержания. Да и не факт, что западные страны согласятся принять политика, поддержавшего войну. Представить, что он отправит некую команду и даст ей полномочия на серьезное обсуждение и принятие решений без своего присутствия, очень сложно (учитывая его личность), а без таких полномочий переговоры будут бессмысленны. Теоретически можно представить круглый стол в некой нейтральной стране, однако все это сильно усложняет дело. И, что еще важнее, в таком случае Лукашенко не сможет выступать с позиции силы, как дома. Маловероятно, что он на такое согласится.
Инициатива — от власти
Польский круглый стол возник не на ровном месте. Предпосылкой была стремительно ухудшавшаяся ситуация в экономике. В 1987 году инфляция разогналась до 300%, более 60% населения считалось малообеспеченным. В 1988 году до 85% поляков оценивали ситуацию в стране как плохую и без особых перспектив к улучшению, и примерно столько же считали, что условия их жизни в ближайшем будущем ухудшатся. При этом власти собирались более чем вдвое повысить цены. Все это привело к уличным акциям, а затем и возрождению забастовок.
Осознав глубину кризиса и видя, что даже применение силы не останавливает страйки, первый шаг к переговорам сделали именно власти. В июне 1988 года Ярузельский выступил на пленуме ПОРП и заявил, что считает целесообразным провести со «сторонниками плюрализма, представителями широкого круга существующих и новых объединений» дискуссию о конкретных мерах по исправлению ситуации в стране, встретившись за «круглым столом». То есть даже термин впервые использовал именно глава страны. Оппозиция долго колебалась, но в конце концов в августе представитель «Солидарности» Анджей Стельмаховский позвонил секретарю ЦК, члену Политбюро Юзефу Чиреку. Точнее, звонил он трижды и каждый раз слышал, что секретаря «нет на месте», но в конце концов тот (видимо, после согласований) сделал обратный звонок и предложил организовать тот самый круглый стол.
Это показывает, что для переговоров, во-первых, нужна ситуация, когда власти чувствуют реальное давление снизу. А в Беларуси его пока нет, поскольку любое недовольство давят жесткими массовыми репрессиями. Во-вторых, необходимо желание не только группы диссидентов и реформаторов (они есть при любой диктатуре), но и первого лица в стране. Если политическая верхушка воспринимает переговоры как жест доброй воли со своей стороны, а не результат давления, то с большей вероятностью согласится на этот шаг.
Лукашенко же пока явно не желает о чем-либо договариваться со своими оппонентами. В 1997 и 1998 годах в Беларуси уже проходили подобные переговоры. Тогда две стороны даже согласовали регламент доступа оппозиции на государственное телевидение. Однако Лукашенко нужна была лишь видимость диалога, чтобы получить признание со стороны ЕС и США и встретиться с американским президентом Биллом Клинтоном на полях саммита ОБСЕ в Стамбуле. После желанной встречи он резко сдал назад и отказался от всех договоренностей.
Как справедливо напомнил аналитик Валерий Карбалевич, даже в августе 2020 года, когда на улицах стояло полмиллиона протестующих беларусов, Лукашенко категорически отказывался от любого диалога. Поэтому надеяться на инициативу с его стороны бессмысленно.
Без спецслужб не обойтись
Проведение круглого стола невозможно без согласия силовиков и спецслужб. Как было в случае Польши? Спецслужбы имели контакты с Валенсой еще с 70-х, когда его пытались склонить к сотрудничеству. Впоследствии, вероятно, видя его политический потенциал и на фоне перестройки и кризиса в СССР и понимая, что власть коммунистов может оказаться не вечной, лидеры спецслужб могли стремиться оставить себе задел на будущее, чтобы не лишиться контроля совсем. Например, после введения военного положения Валенса был арестован, но, по одной из версий, находился не в тюрьме, а жил с семьей в правительственном объекте и ездил на охоту с главой МВД Кищаком, в то время как другим интернированным оппозиционерам были запрещены даже свидания. По крайней мере, такие обвинения против Валенсы позднее выдвинула активистка «Солидарности» Анна Валентынович.
Так или иначе, суть в том, что спецслужбы держали руку на пульсе и играли активную роль в принятии решения о переговорах. Когда состоялся тот самый звонок между Стельмаховским и Чиреком, договориться о круглом столе еще почти месяц не удавалось из-за страйков, но в конце августа 1988 года Валенсу пригласили на виллу МВД в Варшаве на встречу с министром Кищаком. Именно последний до этого руководил репрессиями против «Солидарности», но это не заставило Леха отказаться. Так начался диалог. В конце января 1989-го в Магдаленке под Варшавой состоялась уже формальная встреча Валенсы и Кищака, на которой были определены порядок, темы и дата начала переговоров.
В Беларуси же ситуация в настоящее время иная: спецслужбы нацелены только на борьбу с оппозицией и демократическим движением. Представить, что кто-то из представителей будет общаться с Тихановской или Бабарико, пока трудно. Однако пример Кищака показывает, что даже то, что кажется невозможным, может стать реальностью.
Нужен нейтральный посредник
По словам Дениса Кучинского, эффективный диалог невозможен без международных посредников. В качестве таковых демсилы видят США. Попытка сыграть на миротворческих амбициях Дональда Трампа имеет смысл, но сложно поверить, что Лукашенко согласится на посредничество человека, который симпатизирует демсилам. К тому же это сразу сделает переговоры «битвой» между Востоком и Западом, а не внутренним диалогом.
В Польше было иначе. В этой стране был огромный общественный авторитет у католической церкви, и посредником в переговорах выступила именно она — в лице архиепископа Бронислава Домбровского, епископа Тадеуша Гоцловского и ксендза Алоизия Оршулика. Они участвовали во всех подготовительных встречах к круглому столу и затем подключались в самые кризисные моменты. Например, однажды в католическом приходе переговоры зашли в тупик, но именно священники помогли разрешить ситуацию. «Церковь <…> последовательно приуменьшает свою роль во всем этом, но ее роль с самого начала этого процесса была основополагающей. Ведь мы не один раз могли бы там сцепиться, если бы не церковь», — позднее рассказывал будущий президент Польши Александр Квасьневский, участвовавший в переговорах на стороне власти.
Важно, что в ходе переговоров Костел действительно соблюдал нейтралитет. Ему доверяли как власти, так и оппозиция. В глазах и тех, и других священники были своими, поляками, то есть со всех сторон были представители одной нации, которые договаривались между собой.
В отличие от католической Польши, роль и авторитет церкви в Беларуси не столь велики. Представить отечественного посредника, который устроит обе стороны, сегодня сложно. А готовы ли власти и их сторонники пойти на посредничество неких иностранцев — вопрос скорее риторический.
Москва — главный тормоз
Круглый стол в Польше стал возможен благодаря тому, что из Москвы подули другие ветра. Освободив от гитлеровских войск Восточную Европу, СССР взял ее под свой контроль, установив в странах этого региона авторитарные просоветские режимы. Попытки выразить протесты или несогласие — в Восточной Германии в 1953-м, в Венгрии в 1956-м и в Чехословакии в 1968-м — жестко подавлялись силой.
В 1985 году к власти в СССР пришел Михаил Горбачев. Уже на первом совещании с высшими руководителями стран Варшавского договора (организация, созданная в пику НАТО), прошедшем после похорон его предшественника Константина Черненко, Горбачев заявил: «Мы за равноправные отношения, уважение суверенитета и независимости каждой страны, взаимовыгодное сотрудничество во всех сферах. Признание этих принципов означает одновременно полную ответственность каждой партии за положение в своей стране». Позднее он отправил во все страны соцлагеря своего соратника Александра Яковлева. «Михаил Сергеевич специально послал меня объехать всех руководителей соцлагеря и объяснить, что мы задумали и как, в том числе в отношении их. Отныне они должны были полагаться на себя и строить свою жизнь так, как считают нужным», — вспоминал он.
Слова не разошлись с делом. На протяжении всех последующих лет Горбачев не вмешивался в политические процессы в странах этого региона. Это позволило польскому руководству действовать без оглядки на Москву. К тому же идеи нового советского руководства соответствовали убеждениям команды Ярузельского, которые были сторонниками частичной свободы слова, допускали возможность мелкого частного предпринимательства. Так что Москва и Варшава скорее совпадали в позициях, и когда польские власти решили исправлять ситуацию в стране путем переговоров, Кремль не стал лезть в их дела.
В теперешних условиях Александр Лукашенко сильно зависит от России и вряд ли может себе позволить действовать вопреки ее интересам. Если бы Москва захотела, она бы еще в 2020 году потребовала от союзника пойти навстречу оппозиции вместо жестоких репрессий. Однако ни тогда, ни потом этого сделано не было. И в текущей ситуации совершенно не ясно, зачем Кремлю какие-то изменения в Беларуси на фоне продолжающейся войны.
Итоги и перспективы
На шестом году политического кризиса идея круглого стола выглядит логичной. Эта попытка демсил перехватить инициативу и предложить конкретные решения вполне может найти отклик как у беларусов, так и у союзников оппозиции на Западе.
Но сравнение с Польшей, которая стала одним из немногих примеров успеха подобных переговоров, показывает, что в теперешних условиях реализация этой идеи в Беларуси крайне маловероятна. Репрессии продолжаются, власти не испытывают давления снизу и не заинтересованы в диалоге, зато находятся под сильным давлением Москвы, приемлемого посредника нет ни внутри страны, ни за границей, которая к тому же разделяет стороны переговоров физически, делая их встречу чрезвычайно сложной. И главное, что лидер правящего режима не проявляет никакого желания садиться за круглый стол. Впрочем, не исключено, что в будущем Кремлю станет не до Беларуси или ослабнут позиции самого Лукашенко внутри страны — и такое желание появится.
Читайте также
