Источник издания «Наша Ніва»: был случай, когда обычные заключенные объявляли голодовку, чтобы улучшить условия для политических
2 августа 2025 в 1754121960
Мстислав Журавлёв / «Зеркало»
Иван (имя изменено) получил два года заключения по политической статье. А после того, как он вышел на свободу, рассказал изданию «Наша Ніва» о проявлениях солидарности, с которыми сталкивался в заключении. Некоторые из них оказались для Ивана неожиданными.
В целях безопасности не называются конкретные статьи Уголовного кодекса, локации и персоналии.
На свободе Иван успел изучить, что пишут о беларусской тюрьме. По его мнению, тексты об этом «полны безысходности» и часто отражают лишь сторону с репрессиями, пытками, ШИЗО. Однако Иван хочет «поделиться хорошими моментами», подчеркивая, что это не значит, что он «обеляет систему».
К примеру, по словам экс-политзаключенного, так или иначе и в ИВС, и в СИЗО, и в колонии он «натыкался на адекватных сотрудников, которые, [в свою очередь] видя его адекватность, могли пойти на определенные уступки».
- В 2020 году я получил первые сутки. Тогда еще пропускали передачи, а тут мне не передали нарды. А у меня распечатка была с собой с правилами содержания в ИВС, я начал свои права качать. И вот во время проверки мы стоим все в коридоре, а меня отдельно в камеру заводят и человек в звании майора начинает передо мной оправдываться: «Извиняемся за нарды, но там металлические заклепки, металл мы пропустить не можем». Я очень удивился, что офицер перед осужденным по административке оправдывается, - вспоминает Иван.
В СИЗО собеседник издания «Наша Нівы», как «склонный к экстремистской деятельности», должен был всегда передвигаться за пределами камеры в наручниках. Но, как он говорит, некоторые смены все же позволяли оставаться без них. Кроме того, не за все «прегрешения» наказывали - например, закрывали глаза на то, что политзаключенные делились едой (хотя это не позволялось).
- В СИЗО в камере восемь человек на 16 «квадратов» - невозможно не поделиться едой. Ты не будешь сидеть один там и есть все, что тебе принесли. Особенно если тебе максимально помогают, а кому-нибудь - совсем нет, - отмечает экс-политзаключенный.
В колонии же, как утверждает Иван, разрешали помыться в умывальнике вразрез с правилами.
- Баня у нас была раз в неделю, но четыре дня в неделю ты работаешь физически в цеху. И независимо от того, есть ли у тебя сменная роба, если ты будешь мыться только раз в неделю, тебе потом и сами соседи предъявят за запах от тебя. По правилам ты не можешь находиться без одежды у умывальников. Если это увидит дежурный, он может оформить нарушение, особенно если ты политический, - рассказывает Иван. - Но за мое время в колонии и в СИЗО, когда там было жарко, душно, такого не случилось. Потому что там тоже понимают по-мужски, что это элементарная гигиена, и включают определенную адекватность.
По словам Ивана, за «контакт с политическим» любого заключенного могут отправить в ШИЗО. Но многие все равно идут на это осознанно.
- Мотивация у всех разная. Кто-то сидит уже двадцать лет и просто хочет пообщаться с новеньким с воли. Все же с политическими интереснее общаться - они, как правило, более эрудированы. Плюс политзаключенным в основном хорошо помогают, а в колонии много людей, которые вообще не получают ни передач, ни переводов, - рассуждает Иван. - Поэтому, конечно, выгоднее дружить с политзаключенным: у него можно перехватить чай, кофе, сигарету. Но это точно не только ради выгоды.
Что касается солидарности, то самым ярким ее проявлением для Ивана стал случай во время отбытия суток. Тогда его, как и несколько других политических, поселили в камеру к тем, кто оказался там за «бытовуху».
- Мы познакомились и говорим им: «Ребята, сейчас у вас начнется веселуха. Матрасы свернете, книжки заберут, свет ночью не будет вырубаться». Они не поверили, но ровненько в тот момент раздалась команда свернуть матрасы, - вспоминает Иван. - Во время утренней проверки сокамерник с очень богатым криминальным прошлым начал выяснять у администрации, в чем проблема, есть же условия содержания, мы все сидим по КоАП. Разговор пошел на повышенных тонах, и тогда нас всех выгнали из камеры, поставили на жесткую растяжку.
По словам Ивана, заключенных избили, а «камера превратилась в помойку»: из-за потасовки все поломалось, раскидалось.
- Но как только мы зашли в камеру назад, тот мужчина [задавший вопрос об условиях содержания] построил всех «бытовых» и приказал им писать заявления на голодовку, - рассказывает Иван. - Политическим же сказал: «Это наша война, вы не участвуете». Получилась борьба с администрацией за свои права - то, что в Беларуси ломали с середины 90-х, и, казалось бы, сломали окончательно. А тут такая солидарность!
Правда, как уточняет Иван, такой шаг ни к чему не привел. А вот хорошие отношения между осужденными по политическим статьям он называет «чем-то само собой разумеющимся».
- Каких бы вы ни были взглядов, как бы вы ни были неприятны друг другу… Будем искренними, среди политических абсолютно разные ребята есть, по их категориям можно делать вывод о том, насколько широким получился протест. С нами сидел мужчина, который заехал в милицию, потому что пьяный буянил с женой, но в участке высказал все, что думает о Лукашенко - получил год за его оскорбление, стал политическим, - приводит пример Иван.