Этот человек — самый известный в мире политэмигрант из Беларуси. Рассказываем, почему он покинул родину и как вернулся спустя 53 года

22 августа 2025 в 1755845460
Кирилл Папоротников / «Зеркало»

Иногда кажется, что Игнат Домейко существовал в сознании беларусов всегда. Без упоминания об этом уроженце Беларуси, вынужденно уехавшем за океан в Чили и ставшем героем этой страны, не обходится ни один учебник по истории. Однако еще относительно недавно даже на родине о нем мало знали и считали его поляком. Рассказываем, как произошло «открытие» Домейко в Беларуси, как он попал под репрессии, после чего эмигрировал, почему выбрал Чили и из-за чего так долго не хотел возвращаться - но все же сделал это спустя 53 года после отъезда.

Мы писали этот текст на основе сборника 2002 года «Ігнат Дамейка - светач сусветнай цывілізацыі: Матэрыялы VI Карэліцкіх чытанняў» - в нем опубликованы доклады ученых, изучавших биографию Домейко. Ссылки на другие источники в тексте указаны отдельно.

«Открытие» Домейко и сверхспособности к языкам

«Открытие» Домейко в Беларуси было бы невозможно без ученого Адама Мальдиса. «Кім яго лічылі? "Ат, нейкі быў падарожнік і герой, польскі і чылійскі, адкрыў невядома што", - вспоминал этот исследователь. - А я глянуў на яго біяграфію - і зразумеў, што гэта чалавек, якім мы, менавіта мы можам ганарыцца. У карэнным народзе Арауканіі, індзейцах, што выціснутыя былі з актыўнага жыцця каланізатарамі, Дамейка бачыў перш за ўсё людзей, народ з багатай гісторыяй. Ну, і калі прыйшоў час святкаваць 200-годдзе з дня нараджэння Дамейкі, у мяне раптам пытаюцца: "Твая была першая публікацыя пра яго?" - "Мая", - адказваю. - "А дзе?" - "А ў "Маладосці" [ў 1967 годзе]". - "То табе і трэба браць у рукі лейцы". І я зрабіў пра Дамейку кніжачку».

Мальдис помог уточнить и точное место рождения Домейко. «Лічылася, што [ён нарадзіўся] дзесьці на поўначы, на Вілейшчыне. Нібыта ён там быў і хрышчаны. Але, абапіраючыся на дзённікі, якія ён пісаў у Чылі і якія былі некалі выдадзены, я зрабіў выснову, што гэта Мядзведка (Niedźwiadka), цяпер - Карэліцкі раён. Мы ўстанавілі там памятны камень і з міжнароднымі гасцямі на высокім узроўні адзначылі юбілей», - вспоминал ученый.

Действительно, Игнат родился в имении Медведка Новогрудского уезда в 1802 году. Тогда это была территория Российской империи, которая за семь лет до этого аннексировала наши земли. До этого они входили в состав Речи Посполитой - федеративного государства, в котором жили предки современных поляков, беларусов и литовцев. Поэтому местная элита мечтала восстановить это государство.

Почему беларусские элиты хотели вернуть Речь Посполитую, а не Беларусь? Последней еще не существовало, как и наций в современном понимании этого слова. Да и само название «Беларусь» тогда еще не закрепилось за территорией нашей страны. Многие наши знаменитые соотечественники (например, руководитель восстания 1794 года Тадеуш Костюшко, пытавшийся предотвратить уничтожение Речи Посполитой, или поэт Адам Мицкевич) называли себя литвинами, отмечая свое происхождение из беларусских земель Великого княжества Литовского, но были патриотами РП. Сегодня их можно считать представителями нескольких современных стран и культур - беларусской, польской и литовской. К числу этих людей можно причислить и Домейко.

Судя по всему, такие же мечты были и у семьи Домейко. Его отец Антоний Ипполит был председателем Новогрудского земского суда. Он умер, когда мальчику было всего семь лет, поэтому воспитывал Игната родной дядя - тезка племянника (его также звали Игнат Домейко).

В 1812-м, когда ребенку было 10 лет, его отдали на учебу в пиарскую школу (пиары, или пиаристы - это католический монашеский орден, занимавшийся обучением и воспитанием детей и молодежи), расположенную в Щучине (теперь это районный центр Гродненской области). Программа была рассчитана на шесть классов, но юного Игната приняли сразу в третий. Важно отметить, что это заведение подчинялось Виленскому университету. Поэтому в 1816-м, когда подростку было 14 лет, он поступил туда на отделение физики и математики.

Но успехи Домейко демонстрировал не только в этих дисциплинах. С рождения он говорил на польском и беларусском языках (в его воспоминаниях, написанных на польском, исследователи нашли очень много беларусизмов; кроме того, на нашем родном языке тогда разговаривали все местные крестьяне, так что вся шляхта знала его обязательно). Французскому его учил гувернер в родительском доме. В пиарской школе он освоил латынь, в университете - английский и немецкий. Когда Домейко перебрался в Чили, он за три месяца выучил испанский, писал на этом языке научные работы и преподавал. Эти потрясающие способности к языкам отчасти объясняют успех ученого за океаном: там он быстро стал «своим».

Тайная организация и участие в восстании

В университете Домейко в 1817-м присоединился к знаменитому тайному просветительскому обществу филоматов. Тогда ему было 15 лет. В организацию он вошел восьмым по счету, присоединившись к поэтам Адаму Мицкевичу, Яну Чечоту, Томашу Зану и другим. «Нарэшце і мяне, нічым не заслужанага, самага маладога з усіх, прынялі да сябе філаматы, прынялі хутчэй па сваёй дабраце, чым для патрэбы», - скромно писал он в мемуарах (здесь и далее мы даем цитаты на том языке, на который их переводили исследователи).

Эта организация, изначально созданная для самообразования членов, постепенно все больше ориентировалась на общественную и даже политическую деятельность. В 1820-м участники создали более массовое общество филаретов, куда также вошел Домейко. Как раз в том году он закончил университет, но все еще посещал отдельные лекции и позднее получил степень магистра философии. Он думал заниматься наукой, но его дядя арендовал фольварок на Лидщине, и племянник поехал к нему - там его и задержали в 1823-м, когда власти узнали о существовании товариществ.

Арестованных доставили в Виленский монастырь базилиан, располагавшийся в Старом городе недалеко от Острой Брамы - здание превратили в тюрьму. Реалии их заключения Адам Мицкевич описал в третьей части поэмы «Дзяды». Самого себя в произведении он вывел под именем Конрада, Домейко - как Жеготу (это был его псевдоним). В произведении последний постоянно демонстрировал оптимизм, надеясь на скорое освобождение.

Однако власти отнеслись к тайным обществам всерьез. Студентов и выпускников судила тройка из Санкт-Петербурга, столицы империи: министр народного просвещения Александр Шишков, приближенный к императору сановник Алексей Аракчеев и сенатор Николай Новосильцев. «Усё паўтараецца ў жыцці. Лічбы іншай узурпатары ўлады не ведалі - аказваецца, што сталінскія "тройкі" бяруць пачатак вунь адкуль, ажно з перыяду царскіх рэпрэсій, Настаўнікі былі добрыя ў бальшавіцкіх катаў», - горько комментировал этот факт критик Владимир Наумович.

Радикализм филоматов и филаретов не стоит преувеличивать. Они выступали лишь за постепенные эволюционные преобразования тогдашнего общества в новое демократическое. Однако этого властям хватило. Молодежь осудили просто за участие в этих организациях, «самовольное влияние на воспитание молодежи» и чтение стихов, «не совместимых с верностью российскому трону». В итоге 108 человек получили приговоры, 20 из них сослали в Россию или заключили в тюрьму.

Домейко относительно повезло. Благодаря хлопотам друзей его отправили под надзор полиции в деревню, где он жил до начала следствия. Ему запретили устраиваться на государственную службу и вести общественную деятельность. Следующие шесть лет он учился вести хозяйство в Заполье (современный Лидский район) и Жибортовщине (теперь Дятловский район) - эти имения тоже принадлежали его дяде, получившему образование агронома. Будущий ученый пытался улучшить обработку земли, проводил опыты в сельском хозяйстве, занимался ветеринарией и лечил больных крестьян - все это явно понадобилось в будущей научной карьере.

Все это время Домейко переписывался с друзьями (в том числе с Адамом Мицкевичем), мечтал о путешествиях, даже пытался оформиться на службу в Инженерный корпус в Варшаве - безрезультатно.

Сельскую «идиллию» прервало восстание, участники которого выступили за восстановление Речи Посполитой. Оно началось в конце 1830 года на территории современной Польши, в конце марта 1831-го перекинулось на территории Литвы и Беларуси. В конце мая на наши земли пришел отряд повстанцев генерала Дезидерия Хлаповского. 31 мая его курьеры заехали в Заполье, где Домейко оказал им необходимую помощь, после чего он вместе с повстанцами двинулся в Жибортовщину, где последний раз виделся с матерью (она умерла в следующем году), а затем в Лиду. Там Хлаповский назначил Домейко адъютантом руководителя пехотного полка. Бывший филомат пытался объяснить генералу, что не знает военной службы, но тот парировал, что тот «должен научиться».

Однако времени для этой учебы не осталось. Существенная разница в силах, отсутствие помощи из-за рубежа и внутренние разногласия не оставили повстанцам шансов на успех. В середине июля бóльшая их часть ушла в Польшу, а в начале октября, чтобы избежать репрессий от российских властей, перешла границу с Пруссией (та после разделов владела частью Польши) и сложила оружие. Вместе с ними это сделал и Домейко, эмигрировавший из страны. На родину он вернулся лишь спустя полвека.

Переезд в Чили и контракт в тысячи долларов

В эмиграции Домейко сперва отправился в Дрезден, где встретился со своим другом Мицкевичем, а затем вместе с ним в Париж, где помогал поэту - переписывал черновик поэмы «Пан Тадеуш» для наборщика. Также Игнат продолжил образование. Прослушав ряд лекций в Сорбонне и других учебных заведениях, он решил стать геологом, и в 1834-м поступил в парижскую Горную школу, которую окончил три года спустя.

Этот выбор можно объяснить несколькими причинами. Его родной дядя был геологом (речь о другом родственнике - не том, что был агрономом), окончив аналогичное заведение в Германии - так что Домейко явно имел представления об этой профессии. Время, в которое жил ученый, характеризовалось прорывом в изучении земли. А Париж был одним из европейских центров в этой науке. После окончания Горной школы Домейко пригласили на работу в Эльзас, регион Франции, - там он нашел большие запасы железной руды.

Как раз тогда подоспело приглашение из Чили - на должность профессора химии и минералогии в горной школе, расположенной в городе Ла-Серена. Почему это вообще произошло? В 1810-1826 годах в странах Латинской Америки прошли войны за независимость, в ходе которых они получили независимость от Испании и Португалии, владевших ими как колониями. Молодые государства столкнулись с кризисом в экономике и острым дефицитом интеллектуальных кадров. Поэтому правительства (в том числе чилийское) стали привлекать на работу иностранцев.

Во Франции подбором кадров для Чили занимался агент по имени Шарль Ламбер. Он встречался с местной профессурой и искал кандидатов. В том числе его интересовал деятельный, предприимчивый, творческий человек с хорошими организаторскими способностями, который мог бы организовать преподавание естественных наук в Ла-Серене. Один из профессоров рекомендовал Домейко, тогда еще студента. С ним подписали контракт на шесть лет с окладом 1200 долларов в год (теперь это соответствовало бы 41 тысяче долларов). Также уроженец Беларуси получил 3000 долларов (теперь это 104 тысячи долларов) на закупку приборов, инструментов и реактивов для организации кабинета физики, химии и минералогии.

В марте 1838 года Домейко покинул Францию. Он сошел на берег в аргентинском Буэнос-Айресе, а затем верхом на лошади к середине мая добрался до Ла-Серены. Сразу же началась работа. Под руководством беларуса был построен учебно-лабораторный корпус и оборудованы кабинеты, сам он разработал программы и учебные планы. Благо, как мы уже писали, выходец из Беларуси быстро выучил испанский.

В первый же год Домейко совершил учебную поездку на местные серебряные копи. С этого времени он начал много ездить по стране, изучая ее природные ресурсы. С этими путешествиями связывались большие надежды. «Губернатор и местная знать встретили меня очень вежливо, с большим почтением, и не было человека, который бы не говорил о чем-либо, кроме меди и шахт. <…> Спрашивали, когда я начну строить печи и как скоро возьмусь за дело. Когда же я объяснил им необходимость и особую важность науки, ее высокую роль и значение, меня, кажется, не понимали», - писал Домейко Мицкевичу.

Однако уроженец Беларуси стал гнуть свою линию. «Дом (под Горную школу с лабораториями) уже построен; начал курс физики, имею 20 с лишним учеников, все они слушают очень внимательно, и каждый опыт настолько их увлекает, что они вне себя от радости», - отмечал он в другом письме Мицкевичу. Домейко стал писать учебники по физике, химии и минералогии.

Когда шестилетний контракт истек, он перебрался в Сантьяго, столицу страны, и стал профессором Чилийского университета, затем возглавил там кафедру химии. В 1867-м его избрали ректором вуза. Заняв эту должность, ученый попросил, чтобы его жалование заведующего кафедрой перечислялось для поддержки двух его учеников, которые получали образование в Европе.

Что еще сделал Домейко в Чили? Он шесть раз пересекал Анды в разных направлениях, исходил всю страну вдоль и поперек. Естественно, не как турист, а как ученый. Беларус первым составил географическое описание пустыни Атакама. «Нелегко выразить пером, чем является американская пустыня, - писал Домейко Мицкевичу. - Здесь, рядом с зубцами гор и как бы падающими в пропасть стенами, лежат каменные глыбы величиной с нашу хату. Вдали по направлению к Кордильерам видны, словно раскрашенные лентами, плывущие облака, за ними белеют купола и шпили гор самых разнообразных форм».

Когда добыча серебра в одном из горнопромышленных районов стала падать, он, обследовав местность, дал прогноз, где искать новые месторождения - в итоге они были найдены. Также он отыскал места, где чилийцы начали добывать медь и уголь. На основе проведенных им исследований в 1846-м была составлена первая обзорная геологическая карта Чили, которая позволила предсказать наличие богатых залежей различных полезных ископаемых.

Также уроженец Беларуси открыл семь новых видов минералов. Вместе с одним из коллег организовал Центральную метеорологическую обсерваторию. Неудивительно, что за заслуги перед страной Домейко присвоили титул почетного гражданина Чили.

Поздний брак и христианская вера

Теперь о делах семейных. Женился Домейко поздно. В марте 1850-го, когда ему было уже 47 лет, он познакомился с соседкой, чилийкой Энрикетой Сотомайор, которой тогда было шестнадцать. Первоначально у беларуса не было даже мысли о браке, хотя девушка ему понравилась. По семейному преданию, его подтолкнул к более близкому знакомству его слуга, индеец Хуан. Когда же пара сблизилась, выяснилось, что саму девушку давно интересовал иностранец, и она в итоге согласилась стать его женой.

Брак продолжался всего 20 лет - Энрикета умерла от туберкулеза в 1870-м. У пары родились дочь Анита (1854), сыновья Хуан Энрике (1855, не прожил и года), Эрнан Эстеван (1859) и Хуан Казимир (1863).

Домейко жили в центре Сантьяго в старом квартале. «Набліжалася самая цудоўная пара года, квітнелі апельсінавыя сады, магноліі, паветра напаўнялася водарам белых і блакітных гартэнзій. Я выехаў за горад у пошуках доміка, які б нагадваў вёску. Знайшоў быццам бы не прызначаны [нікому] дом, нядаўна пабудаваны адным французам, з даволі вялікім садам, з высокім вінаграднікам, пяцюдзесяццю апельсінавымі, шматлікімі персікавымі і абрыкосавымі дрэвамі, недалёка ад прыходской царквы», - писал он Мицкевичу о поисках жилья. Забегая вперед, скажем, что это здание было повреждено во время землетрясения 1985-го. Дом восстановили, теперь там находится музей нашего земляка. Там сохранились вещи, которым пользовался Домейко. Например, над его столом висела копия известного образа Остробрамской Божьей Матери, находящегося в часовне над городскими воротами в Вильнюсе.

Что касается свободного времени, то, возвращаясь из университета, Домейко любил сидеть в самой маленькой комнате у камина, где всегда заваривал себе чай. Затем он читал на польском, французском, испанском и других языках. Иногда рисовал или играл на фортепиано.

Каким он был человеком? Ученый Эдуард Дубенецкий отмечал его рациональный, научный характер мышления. При этом важную роль в мировоззрении Домейко играла религия. «Яшчэ ў юнацкія гады ён скончыў піярскую школу ў Шчучыне, дзе добра засвоіў асноўныя рэлігійныя догматы, асновы тэалогіі. Як сведчаць яго творы і ўспаміны, ён ва ўсе часы і ў любых мясцінах стараўся наведваць хрысціянскія храмы, маліцца, звяртацца да Бога за дапамогай у розных жыццёвых сітуацыях. У сваім этнаграфічным нарысе "Падарожжа ў краіну дзікіх індзейцаў араўканаў" Дамейка з сумам гаворыць пра тое, што "сёння ўжо вялікая частка сям'і і сяброў адышла ў свет, у які цяпер ты можаш дастукацца толькі малітвай, толькі просьбай да Бога пра іх вечны спачынак"», - писал Дубенецкий.

По его словам, ученому также был характерен патриотизм, энергичность, любознательность. «Ігнат Дамейка быў надзвычай энергічным чалавекам-стваральнікам. Усё жыццё імкнуўся ён адкрываць нешта новае, цікавае, а потым несці набытыя веды людзям, што ён і рабіў у сваіх шматлікіх лекцыях, сустрэчах, на занятках з вучнямі, слухачамі», - отмечал он.

Долгая дорога домой

Домейко всю жизнь мечтал вернуться на родину. Но сделать ему это удалось лишь в 1884 году - спустя 53 года после эмиграции. Игнату тогда было уже 82 года.

Почему он не возвращался раньше? В первую очередь его, очевидно, держали семья и работа. Путешествие в противоположную часть земного шара тогда занимало месяцы, так что даже непродолжительная поездка на родину потребовала бы от Домейко долгого отсутствия в университете, на что обязательный ученый решиться не мог. Должность ректора ученый оставил лишь в 1883-м, как раз перед отъездом. После этого ему утвердили персональную пенсию - самую высокую в стране, размер которой превышал даже выплаты для генералов.

Но, возможно, еще более важным фактором было то, что после восстания 1830−31 годов российские власти конфисковали имения повстанцев и даже после амнистии, последовавшей в 1856-м, не вернули их. Для возвращения на родину людям все равно требовалось покаяться и получить официальное разрешение. Допустим, для пожилого Домейко это было условностью. Но ему попросту не было куда возвращаться. Даже если представить, что ему вернули бы имения, то в них требовался бы ремонт, восстановление хозяйства. Пожилой ученый явно не был к этому готов.

Но многое изменилось в 1877-м: тогда его дочь Анита вышла замуж за своего родственника (сына дяди Игната - того самого, который помогал хозяйствовать будущему повстанцу) и вместе с ним переехала за океан в Жибортовщину - как вы помните, Домейко жил там в 1820-е годы. Так что у ее отца теперь появилось место, где он мог остановиться. Летом 1884 года Домейко вернулся домой - его сопровождал Антоний Одынец, один из последних оставшихся в живых филоматов и филаретов, который встретил его по дороге.

«З кожным новым днём расло ў маім сэрцы нясцерпнае жаданне як найхутчэй убачыць наш родны дом у Літве, маю радню», - писал он в мемуарах. Это еще одно доказательство того, что Домейко оставался локальным патриотом Великого княжества Литовского.

«Ах! Каму ж гэта яшчэ дазволіць Бог пасля паўвекавога выгнання вярнуцца з-за мора, з другога паўшар'я свету і ўкленчыць над магілай маткі, благаславенне якой сцерагло мяне ў вандраваннях. Няхай набожныя слёзы гэтыя будуць Богу на ахвяру за тваю шчодрасць, за ўсё тое, што ты дала мне. <…> Пры расставанні тваё сэрца прадчувала ўжо, што мы болей не ўбачымся, што я ўжо ніколі не абдыму цябе», - писал Домейко в мемуарах. В Жибортовщине его встретили крестьяне, некоторые из них помнили его еще молодым.

Игнат приехал на родину навсегда и стал обживаться на новом старом месте. Однако нужно было определить будущее детей, оставались нерешенными научные и общественные дела. Поэтому в сентябре того же года он через Варшаву и Берлин поехал в Париж, где устроил сына Хуана Казимира в Горную школу, в которой когда-то учился сам. В сентябре 1885 года посетил Рим и Неаполь, поднялся на Везувий. Устроил еще одного сына в духовную семинарию, заехав в Краков. Затем отправился в Палестину и через Париж в середине октября вернулся в Жибортовщину, где жил следующие два года, периодически выезжая на запад. Причем он продолжал заниматься наукой - в 1887-м все еще читал доклады перед коллегами.

Однако стало понятно, что сыновьям, выросшим в испаноязычном окружении, было бы комфортнее именно там. Поэтому Домейко решил еще раз посетить Чили и устроить их будущее. В конце лета 1888 года он отправился в Сантьяго, планируя вновь вернуться на родину. Но во время морского путешествия ученый заболел, прибыл в город в тяжелом состоянии и через несколько месяцев, в январе 1889 года, умер. Ему было 86 лет. В южноамериканской стране объявили национальный траур.

Как сложилось будущее его детей? Дочь Анита - та самая, что переехала в Беларусь, - умерла в 1917-м в Варшаве бездетной. Не оставил детей и Эрнан Эстеван (умер в 1931-м), ставший священником. Так что все наследники Домейко - дети его младшего сына Хуана Казимира, умершего в 1922-м. У него было пятеро детей, 23 внука и 85 правнуков, так что род уроженца Беларуси укоренился на чилийской земле.

Как писал Адам Мальдис, по количеству наименований различных объектов в его честь (около 80 по состоянию на 2013-й) Домейко занимает среди уроженцев Беларуси первое место в мире. Это, например, астероид, открытый в 1975 году; птеродактиль, описанный в 2000 году; чилийский институт в Вальпараисо (1990); фонд в Польше (1992); ископаемый амонит; библиотека в Сантьяго; улицы в десяти чилийских городах; минерал, найденный в Иране в 1949 году; шахта в Чили с большими запасами серебра; железнодорожная станция на севере этой же страны; музеи и залы в самых разных государствах. И это далеко не полный список.

Сейчас в Чили о нем снимают масштабный документальный фильм под названием «Игнат Домейко: живое наследие», однако в нем называют главного героя польско-чилийским ученым. А во время встречи Светланы Тихановской с экс-президентом Чили Рикардо Лагосом тот искренне удивился, что ученый родом из Беларуси. Домейко знают в мире. Осталась самая «малость»: чтобы это имя ассоциировалось в том числе и с Беларусью.